Средь оплывших свечей и вечерних молитв, 
Средь военных трофеев и мирных костров 
Жили книжные дети, не знавшие битв, 
Изнывая от мелких своих катастроф. 

Детям вечно досаден их возраст и быт,- 
И дрались мы до ссадин, до смертных обид. 
Но одежды латали нам матери в срок, 
Мы же книги глотали, пьянея от строк. 

Липли волосы нам на вспотевшие лбы, 
И сосало под ложечкой сладко от фраз, 
И кружил наши головы запах борьбы, 
Со страниц пожелтевших слетая на нас. 

И пытались постичь мы, не знавшие войн, 
За воинственный клич принимавшие вой, 
Тайну слова "приказ", назначенье границ, 
Смысл атаки и лязг боевых колесниц. 

А в кипящих котлах прежних боен и смут 
Столько пищи для маленьких наших мозгов! 
Мы на роли предателей, трусов, иуд 
В детских играх своих назначали врагов. 

И злодея следам не давали остыть, 
И прекраснейших дам, обещали любить, 
И, друзей успокоив и ближних любя, 
Мы на роли героев вводили себя. 

Только в грезы нельзя насовсем убежать: 
Краткий век у забав - столько боли вокруг! 
Попытайся ладони у мертвых разжать 
И оружье принять из натруженных рук. 

Испытай, завладев еще теплым мечом 
И доспехи надев, что почем, что почем! 
Разберись, кто ты – трус иль избранник судьбы, 
И попробуй на вкус настоящей борьбы. 

И когда ядом рухнет израненный друг, 
И над первой потерей ты взвоешь, скорбя, 
И когда ты без кожи останешься вдруг 
Оттого, что убили его - не тебя,- 

Ты поймешь, что узнал, отличил, отыскал 
По оскалу забрал: это - смерти оскал! 
Ложь и зло - погляди, как их лица грубы! 
И всегда позади - воронье и гробы. 

Если мяса с ножа ты не ел ни куска, 
Если руки сложа, наблюдал свысока, 

А в борьбу не вступил с подлецом, с палачом,- 
Значит, в жизни ты был ни при чем, ни при чем! 

Если, путь, прорубая отцовским мечом, 
Ты соленые слезы на ус намотал, 
Если в жарком бою испытал, что почем,- 
Значит, нужные книги ты в детстве читал.